Попробовал рассказать далекой от фантастики аудитории о фэнтези, литературных семинарах, как я проходил издательский отбор, о войне, и о том, что писатели — самые обыкновенные люди, в которых вовсе нет ничего особенного.
Интервью длинное, на 45 минут — но о digital и продвижении авторов поговорить так и не успели. А жаль.
Расшифровка:
Анна Сахновская: Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире передача «Прогулки с писателями» и я, ее ведущая, основатель журнала для писателей MuZa, Анна Сахновская. Сегодня у нас в гостях писатель Всеволод Алферов, автор фэнтези-романов «Мгла над миром», «Царь без царства», рассказов и повестей в жанре фантастики, а также маркетолог в издательстве «Снежный Ком». И тема нашей сегодняшней передачи такая: фантастика — только развлекает или тоже чему-то учит? Всеволод, добрый день!
Всеволод Алферов: Добрый день! Здравствуйте, слушатели! Давай по порядку… На самом деле фантастика бывает очень разная, я сначала расскажу в целом о жанре. Разумеется, есть литература чисто развлекательная — в принципе, это неплохо, просто нужно держать в голове, что из трех функций литературы (т.е. развлекать, обучать и воспитывать) такие книги реализуют только одну функцию. Разумеется, есть не только развлекательная фантастика: даже названия поджанров сами за себя говорят. Есть, например, научная фантастика — та, которая ставит перед собой задачу показывать читателю новые прорывные научные и технические идеи. Есть, например, социальная фантастика. Что она делает? Она, по сути, моделирует общество таким, каким оно было бы или каким оно будет в случае, если… дальше берется тренд, который заметен уже сейчас, он развивается по максимуму — и смотрится: какие будут взаимоотношения между людьми, каким будет общество. Цели фантастики в целом и социальной фантастики в первую очередь — это предупреждать, иногда даже пугать читателя, высказывать опасения по поводу потенциальных опасностей. Точно так же во многом Оруэллу мы обязаны тем, что 1984 год наступил совсем не таким, каким Оруэлл его изображал.
Понятно, что если цель фантастики — во многом предупреждать, пугать людей, то она должна быть не только развлекательной, она должна задевать за живое. Т.е. там все три функции обычно работают.
Я даже могу сказать, что не знаю, как с этим обстоит дело в России — но во всем остальном мире фантасты консультируют, например, NASA, Пентагон, крупные компании, как Pepsi, Samsung. И это не то, что их вызывают раз в год или раз в два года поговорить о чем-нибудь — нет, существуют консультационные советы при государственных органах. Есть целый рынок того, как крупные компании заказывают фантастам определенные модели будущего.
Я сам скажу так, что если книга воплощает одну из функций литературы, чаще всего развлекательную — то… ну, в принципе, это неплохо. Если две — то хорошо. Если три — то отлично вообще.
А.С.: Что касается твоей книги… Я так понимаю, это твоя дебютная книга, «Царь без царства»?
В.А.: Да.
А.С.: Какую функцию она несет, какая это фантастика?
В.А.: Это фэнтези. Я сам называю это «реалистичным фэнтези». Воплощаются две функции сразу. Наверное, все-таки не три. Это развлекательная, понятное дело. Потому что… например, издатель называет эту книгу «политический триллер в жанре фэнтези». Т.е. там есть заговоры, убийства, интриги, назревающие в обществе противоречия, надвигающаяся война. И воспитательная функция — потому что я пытаюсь поднимать острые нравственные вопросы.
А.С.: Острые нравственные вопросы, вытекающие из нашей реальности? Или это просто…
В.А.: Нет, понятное дело, что я ориентируюсь в том числе на современную Россию и пишу о том, что актуально здесь и сейчас.
А.С.: Давай обратимся к классикам. Эрнест Хемингуэй писал Скотту Фитцджеральду (цитату я взяла из книги Егора Аполлонова «Пиши рьяно, редактируй резво»): «Вымысел — это замечательная штука, но нельзя выдумывать то, что не может произойти на самом деле». И еще цитата Чехова. Такая: «Предполагается, что пишущий, кроме обыкновенных умственных способностей, должен иметь за собою опыт». Как ты считаешь, это применимо к фантастике, к фэнтези? Вот как свой собственный опыт, жизненный, переложить, например, в фэнтези? И делал ли ты что-то подобное?
В.А.: Смотри, здесь две цитаты — они на мой взгляд разное говорят. Первая — действительно абсолютно точна. Действительно: либо очень сложно, либо практически невозможно придумать то, чего никогда не было на самом деле. По-настоящему никогда не было. Т.е. мы на самом деле компилируем все то, что мы знаем из человеческого общества. Это…
А.С.: Да, но вот можно такую ремарку? Т.е. фэнтези — это такой мир, который придумывает фантаст — по сути, он основан на каких-то мифах, возможно, на прошлом, на истории?
—
Чтобы написать хорошее фэнтези, в любом случае нужна бездна знаний.
—
В.А.: Я как раз хотел подчеркнуть, что да, очень важно говорить об опыте, но при этом не нужно забывать обычного знания. Например, фэнтези считается частенько развлекательным жанром. При этом человек, в принципе далекий от фэнтези — как он себе его может представлять? Это какие-нибудь сказки об эльфах, драконах, я не знаю… На самом деле это, во-первых, не совсем верно: потому что есть абсолютно разные направления фэнтези. Есть городское фэнтези, есть темное, историческое и так далее. Во-вторых, чтобы написать хорошее фэнтези, в любом случае нужна бездна знаний. Нужно немножко понимать историю, нужно понимать общество таким, каким оно было в прошлом, немного представлять себе экономику — такой, какой она была в прошлом, чтобы явных ляпов не допустить. Религии, суеверия… И так далее и тому подобное. Фэнтези — это просто пример жанра, который считается легким. В фантастике то же самое, только там набор знаний другой. Т.е. говорить об опыте, забывая о знаниях, на самом деле нельзя.
А что касается особого опыта… я помню, когда я еще в детстве в учебниках по литературе читал рассуждения о гениальных писателях… мне кажется, у школьника от этого развивается что-то вроде комплекса неполноценности. Все писатели обычно представляются совершенно необычными людьми, с необычным опытом, необычным взглядом на мир, которые по-особенному видят и по-особенному чувствуют. На самом деле это не так. Вот я вырос с тех пор, сам стал писателем. Я знаю порядка двухсот писателей, издателей, редакторов. Нет, все они, конечно же, обычные люди. У них просто есть умение свой опыт — в принципе, такой же, как у любых других людей — излагать метко, емко, точно. А в остальном это обычные люди.
А.С.: Возвращаясь к тому, что нельзя просто взять и что-то выдумать. Т.е. когда мы пытаемся придумать свой собственный мир, например, для фэнтези-романа — так или иначе нам приходится изучать какую-то литературу. Например, что ты изучал, чтобы создать свой собственный мир?
В.А.: Мой мир интересен тем, что в отличие от большинства фэнтези, классического, которое строится на европейском средневековье, мой мир основан на Персии, на Ближнем Востоке. Да, я много читал об истории Востока, начиная с Древнего Египта и исламских завоеваний, о грандиозных империях Древнего Мира: та же Персия — и Персия более современная, и Турецкая империя. Также я очень люблю Византию.
Как я люблю описывать мой мир — представьте себе, что величайшей империей в истории человечества был не Рим, а Персия: они действительно конкурировали некоторое время, и там могло сложиться и так, и иначе. И вот теперь та старая империя рухнула, остался ее осколок, медленно догнивающий, в состоянии примерно Византии. Это древнее рыхлое царство, абсолютно безучастное к своим подданным. И вот в таком мире происходят события романа.
А.С.: Я просто хочу развеять иллюзию: наверное, очень многим кажется, что написать фэнтези просто, сел и пишешь первое, что приходит тебе в голову. Но на самом деле, как мы видим, даже такой, казалось бы, развлекательный жанр требует большой подготовки от автора. Не знаю, ходил ли ты по библиотекам…
В.А.: Нет. (смеется) Читал так.
А.С.: …но, тем не менее, требуется определенная подготовка. Хорошо, расскажи о своем писательском пути, с чего все началось. Как вот ты решил стать писателем? Почему начал писать и почему это фэнтези, а не что-то еще?
В.А.: На самом деле в самом писательском пути ничего интересного нет, он довольно банальный. Но давай я так быстро пробегусь. Началось все с самого-самого раннего детства, мне было лет шесть-семь. Я постоянно выдумывал какие-то истории, таким вот фантазером был. Но на самом деле в этом ничего необычного нет: любой мальчишка, когда играет солдатиками — он же не просто двигает фигурки по ковру, он придумывает какую-то историю, которую солдатиками отыгрывает. Точно так же, как девочка, когда играет в куклы, она тоже отыгрывает куклой какую-то историю. Я просто сделал лишний шаг в этом направлении.
Что касается именно письма, я начал эти истории записывать, выдумки свои, примерно лет в четырнадцать. Мне в каком-то смысле повезло, что родители это поддержали и, когда мне было лет пятнадцать, они собрали все эти детские, абсолютно бессмысленные ерундовые рассказы…
А.С.: Ну, это так кажется, что они бессмысленны. Тогда-то они были…
В.А.: Тогда они для меня были осмысленны, да. Они тогда напечатали их за свой счет, там экземпляров сто, раздали их друзьям семьи, родственникам и все такое прочее.
А.С.: Здорово!
В.А.: На самом деле мне сейчас как человеку, который прошел издательский отбор… я понимаю, насколько это смешно. Но тогда, конечно, это была поддержка. Тогда я понял, что хочу стать писателем. Я к этому шел примерно лет до девятнадцати. В девятнадцать лет появился первый мой текст в литературном приложении к журналу «Мир фантастики». Тогда же я понял, что пишу ерундовые тексты и они гораздо слабее тех произведений, которые мне нравятся, и я ничего не могу сделать, чтобы написать так, как мне бы хотелось. Поэтому я на долгое время забросил все это дело. Повторно я начал писать лет в двадцать восемь. И, собственно, нужно промотать еще несколько лет, пока мои тексты не заметили и пока не появились первые публикации.
Почему именно фэнтези? Я обычно говорю, что, безусловно — окружающий мир безумно интересен, но мне всегда было мало окружающего мира, мне постоянно нужны были какие-то еще дополнительные миры, в которые хотелось уходить, в которых хотелось проживать другие жизни. Да, мне кажется, что это определенного рода эскапизм, побег от реальности. Но опять же, это не потому, что окружающая реальность неинтересна, а потому что хочется чего-то еще, постоянно нужна какая-то жвачка для мозгов. При этом у меня был выбор из фэнтези и фантастики, т.е. убегать в прошлое или убегать в будущее. Мне было интересней прошлое, потому что я с детства люблю историю.
А.С.: Расскажи, что ты делал. Ты опубликовался в журнале, а что дальше ты делал, чтобы продвинуть как-то свои произведения?
В.А.: Тогда — ничего не делал.
А.С.: Ничего…
В.А.: Да. Ну и я тогда вообще на восемь лет бросил писать.
А.С.: Я имею в виду тогда, когда ты начал, лет в двадцать восемь, как ты говоришь, начал уже более серьезно этим заниматься. Что тебя подтолкнуло вернуться к этому? И все-таки перерыв был достаточно большой. Ну и просто многие, скажем так… попросту говоря — забивают на это дело.
В.А.: Я тоже, наверное, пытался забить на это дело, но все равно фантазии и интересные сюжеты в голову приходили постоянно. Наверное, самоидентификация, забитая куда-то глубоко — с писателем, с автором — все-таки оставалась. В какой-то момент я действительно попробовал снова писать, просто ради любопытства, получится или нет. Оно на удивление получилось гораздо лучше, чем выходило до этого. По крайней мере у меня мой собственный текст не вызывал отвращения. Дальше оно все само пошло-поехало. Более того, я даже взял некоторые вещи, которые пытался писать около двадцати лет. Я, конечно, их с нуля переписал — но тем не менее, даже если взять «Царя без царства», первые две главы были написаны еще лет в двадцать.
А.С.: Здорово! И теперь, насколько я понимаю, всем твоим продвижением занимается издательство?
В.А.: Не совсем так. Собственно, я являюсь маркетологом издательства. По сути, я и занимаюсь продвижением себя и своих коллег-авторов. Я не делаю разницы между тем, как заниматься продвижением себя и других, использую одни и те же инструменты. Но я не могу сказать, что же я делал для продвижения самого себя — потому что мне очень сложно разделить, что делал я как Всеволод Алферов и я как маркетолог издательства. По сути, мне повезло, что к тому моменту, когда книги появились на полках магазинов… Смотри. Я пошел работать в издательство после принятия решения о публикации двух моих романов и после того, как мне издатель строго-настрого наказал дописывать третий из трилогии — но перед тем, как книги появились в продаже. Т.е. к тому моменту у меня уже были в руках все инструменты маркетинга, и я использовал их. Конечно, мне повезло в том, что у издательства за восемь лет уже сложилась определенная репутация, оно уже имело аудиторию. Мне повезло. И уже совершенно отдельный разговор — что может делать начинающий автор, там различная ситуация: если это самиздат или традиционным издательским путем он идет.
А.С.: По крайней мере, всех начинающих авторов пугают «самотеком». Потому что якобы из самотека никто ничего не читает, и если читает, то это лежит годами, пылится, и никто даже не может дождаться ответа. Каким образом у тебя получилось пробиться в издательство?
В.А.: На самом деле я тоже прошел не через самотек. Но здесь нужно рассказать о самом издательстве «Снежный Ком» и о том, как оно работает с молодыми авторами.
Дело в том, что «Снежный Ком» в принципе отличается от крупных издательств-монополистов, как «Эксмо», «АСТ» (которое тоже входит в группу «Эксмо») и т.д. «Снежный Ком» существует восемь лет. За это время получил, если не ошибаюсь, тридцать восемь престижных литературных премий. И «Дебют» был, и… номинации — я уж не помню, номинации или сами премии — «Национальный бестселлер», «Большая книга». И, соответственно, жанровые премии: Аркадия и Бориса Стругацких, Ефремовская — много их, в общем, было. (улыбается) Чем еще отличается «Снежный Ком» — это то, что крупные издательства публикуют тысячи, наверное, даже десятки тысяч наименований в год, а «Снежный Ком» издает до пятидесяти книг максимум в год, но при этом абсолютно другой подход к книге.
Собственно, что делает обычно крупное издательство? Оно видит какой-то тренд, который хорошо покупается, идет после фильма или после какой-нибудь успешной книги, переводной или даже нашей, российской. Если крупное издательство видит, что книга покупается хорошо — оно начинает выпускать тысячи подобных книг в той же серии, с похожими сюжетами, похожей обстановкой. И так это дальше длится, поляна выжигается полностью. «Снежный Ком» подходит абсолютно по-другому: это книги абсолютно разные. Принимается фантастика, современная проза с элементами фантастики — а в современной прозе элементы фантастики довольно часто встречаются, это и Пелевин, и Сорокин и, в общем, все, кто угодно… Было и фэнтези, и техно-мистика, и фантастический детектив, и фантастическая притча. Все эти книги абсолютно разные, т.е. не пытается издательство гнать вал во всем подобной литературы. Все книги объединяет то, что они чем-то уникальны. И тщательный подход к тексту. Собственно говоря, видно, что этот подход срабатывает, потому что если взять то же «Эксмо» — да, они получают десятки премий, но если взять процент от всех десятков тысяч наименований, которые выпускает в год «Эксмо», то этот процент очень-очень мал. В «Снежном Коме» примерно четверть всех книг, которые были выпущены за все время, были премированы. Т.е. грандиозный просто процент признания этих книг.
И последнее отличие «Снежного Кома» от крупных издательств-монополистов — это то, как издательство работает с молодыми авторами. Мы гордимся, что мы единственное или одно из буквально единиц издательств на территории России, которое не только отказывает, «заворачивает» рукописи — но и реально работает с авторами, если текст талантливый, но в нем что-то недожато, есть провисы, недоработана психология героев, недокручен финал и т.д. и т.п.
Как это делается? «Снежный Ком» уже десять лет проводит литературный семинар, изначально он основывался как семинар в жанре фантастики, но сейчас он литературный в целом, не только по фантастике. Литературных семинаров вообще в России три. Крупных. Один существует при Петербургской фантассамблее (например, в прошлом году на нее приезжал Джордж Мартин, автор «Игры престолов»). Второй семинар в Екатеринбурге, при конференции фантастов «Аэлита». Сама конференция проходит уже лет двадцать, а семинар появился недавно. И третий семинар, старейший — это наш. Проводится он в Крыму: как начал десять лет назад проводиться в Крыму, в Украине, так и сейчас он проводится в Крыму современном. Как, собственно говоря, это выглядит? Издательство оплачивает писателям — крупным, маститым, с премиями, с большим количеством книг за плечами, представителям разных издательств, редакторам — оплачивает то, что все тексты, это романы, рассказы, повести — на протяжении четырех месяцев всеми мастерами вычитываются…
—
Неформат — это непохожесть на текущие продающиеся тренды. Если ты ориентируешься только на то, что хорошо продается сейчас — то ты никогда не сделаешь ничего нового.
—
А.С.: А как издательство отбирает тексты, которые будут вычитывать мастера?
В.А.: Мы даем объявление о том, что будет проходить семинар, об отборе. Принимаем тексты не самые лучшие — потому что…
А.С.: Самые лучшие, скорее всего, идут сразу в печать?
В.А.: Они сразу рекомендуются к публикации, да. Остальные тексты… по итогам разбора дается список рекомендаций, что именно нужно доработать и по итогам этих доработок — да, текст рекомендуется к печати или в «Снежном Коме», или у наших коллег из других издательств. Причем отбираются тексты… например, не 50% лучших из тех, что прислали, а те, которые наиболее перспективны, даже если они написаны плохо.
А.С.: Перспективны с точки зрения продаж?
В.А.: Не только продаж, но и того, насколько талантлив автор. Потому что «Снежный Ком» абсолютно не боится публиковать неформат. И именно потому, что издательство выпускает неформат — именно поэтому…
А.С.: А что такое неформат для издательства?
В.А.: Ммм… неформат — это непохожесть на текущие продающиеся тренды. Если ты ориентируешься только на то, что хорошо продается сейчас — то ты никогда не сделаешь ничего нового.
А.С.: Например, твоя книга, мне вообще кажется, очень попадает в тренд, в формат. Это фэнтези…
В.А.: Я здесь не соглашусь, потому что если говорить о состоянии фэнтези сейчас, на российском рынке — то российского фэнтези, классического, сейчас практически нет. Есть нишевые предложения: различные «магические академии», фэнтези любовные романы, попаданцы в фэнтезийные миры и подобные вещи. Классического фэнтези российского практически не осталось. Крупные издательства не рискуют его в принципе публиковать. Те, кто остались — это крупные имена, которые пришли еще из 90-х годов — это первый момент, кого они не боятся публиковать. И второй момент — это переводная литература. В этом смысле фэнтези-серия «Волшебные миры» «Снежного Кома» — она как раз призвана заполнить пустующую на данный момент нишу. И оказывается, что самое обычное классическое фэнтези, подобное тому, которое писали тот же Джордж Мартин, автор «Игры престолов», Глен Кук, Робин Хобб и так далее — подобное фэнтези абсолютный неформат сейчас на российском рынке.
А.С.: Т.е., получается, ты конкурируешь в основном с иностранными авторами и даже не с российскими?
В.А.: Наверное, можно так сказать, да. (смеется) Иностранные авторы и те, что пришли из 90-х годов.
А.С.: Понятно. А ты сам — участвовал в этом семинаре?
В.А.: Да. И, собственно говоря, когда ты спросила, как я прошел через самотек издательства — да, я прошел не через самотек, а через этот семинар.
А.С.: Так, подожди. Но ведь изначально ты присылал свой текст и, получается, это не самотек, это специальный некий отбор для семинара?
В.А.: Да. Да. Соответственно, что еще, наверное, нужно сказать про этот семинар… в отличие от других, которые проводятся в Питере, в Ебурге — пожалуй, это единственный семинар, который по итогам дает реальную возможность опубликоваться. Потому что остальные организованы не издательствами, а писателями. В нашем случае приглашаются писатели — но организован семинар издательством.
А.С.: Но, может, ты расскажешь поподробней как проходит этот семинар? Т.е. ты туда приехал, раздал рукопись распечатанную, тебе показали: «Так, ошибочки красным»…
В.А.: Не совсем так… (смеется) Разумеется, присылается достаточное количество текстов на семинар. Мастера с ними должны заранее ознакомиться, вычитать их. Тексты высылаются на семинар заранее, а четыре месяца дается мастерам на то, чтобы их все разобрать. Например, отбор повестей и романов, т.е. крупной формы, происходит каждый год с октября по январь. Прием рассказов, малой формы, происходит с февраля по апрель. А сам семинар проходит в конце мая. Четыре месяца дается мастерам, чтобы это все разобрать. И даже публикующиеся давно писатели не гнушаются тем, чтобы участвовать в семинаре. Все участники, включая мастеров, включая редакторов, других авторов, которые присылают свои произведения, и обычных читателей — все разбирают тексты. Получается срез разнообразных мнений. После чего все замечания обсуждаются и из них получается список доработок. После чего дается еще около года, чтобы текст доработать. Ну, в зависимости от того, какой формы это текст. Если это рассказ, то несколько месяцев. Если роман, то… бывало даже такое, что через несколько лет присылали роман, и он все равно публиковался.
А.С.: И сколько ты дорабатывал свой роман?
В.А.: Примерно месяца полтора. Но это была доработка в режиме обычного рабочего дня, т.е. часов шесть-восемь-десять в день на протяжении месяца. При этом, нужно было дописать некоторые моменты, что-то — вычеркнуть наоборот. И провести полную редактуру всего текста.
А.С.: Расскажи, пожалуйста, как это… проходит какое-то публичное слушание твоего романа? Т.е. как это все проходит?
В.А.: Ну как «публичное»… Там сторонние люди не то, что не допускаются — пройти-то могут все, кто угодно, просто что посторонним это все не особенно интересно. (улыбается) Есть, во-первых, участники самих разборов, во-вторых — участники других разборов, которые могут из другой группы прийти (например, не из группы романов, а из группы повестей). Любой может прийти, любой может поучаствовать в разборе. Все участники семинара получают все тексты. Смотри, здесь есть такой момент. Чем полезен семинар? Разумеется, саму теорию литературы можно почерпнуть в том числе в литературе о том, как правильно писать книги. Можно просто послушать выступления писателей. Но семинар — полезен тем, что разбирают конкретно твой текст, и это очень важно на самом деле. Но! Также очень важно учиться не только на своих ошибках, но и на ошибках других. Потому что, положим, особенность твоего текста такая, что ты определенную ошибку не допустила, но вполне можешь допустить ее в следующий раз. Поэтому действительно важно читать все тексты, слушать в том числе, какие ошибки называют у других авторов.
А.С.: Т.е., можно ли это назвать таким писательским коучингом?
В.А.: Да. Да, вполне.
А.С.: Может быть, ты можешь поделиться своими ошибками? Что такое вот яркое ты допустил и что не советуешь делать другим?
В.А.: Я-то помню свои ошибки, но я не уверен, что они характерны для всех. Предположим, если говорить о книге «Царь без царства», которую мы сегодня упомянули — там изначально самая крупная неполадка была в том, что есть три сюжетных линии, которые в итоге не до конца собрались вместе. Т.е. когда мы говорим о написании романа — а роман всегда состоит из нескольких сюжетных линий — все сюжетные линии должны, как грани одного клинка, собраться в одну точку, где все они выстреливают в ярком мощном финале. В моем случае получилась такая косичка, что ли: я их переплел, но они в итоге до конца так и не собрались. Две линии собрались, а третья так и осталась немножко в стороне. Любой человек, который пишет роман, должен понимать, что в конечном итоге все сюжетные линии должны собраться вместе, все ружья всех сюжетных линий должны в итоге выстрелить.
—
С точки зрения литературы, если какую-то часть произведения можно безбоязненно выбросить, и остальное произведение сюжетно от этого не пострадает, значит, эта часть — лишняя.
—
А.С.: Т.е. это не про то, что все три героя в конце, условно, встретились, а про то, что…
В.А.: Нет, они не обязательно встречаются географически…
А.С.: …да. Да, это про то, что чисто сюжетно и чисто логически с ними что-то произошло… т.е. какой-то логический финал.
В.А.: Скажем так. С точки зрения литературы, если какую-то часть произведения можно безбоязненно выбросить, и остальное произведение сюжетно от этого не пострадает — значит, эта часть — лишняя. Потому что все в книге в конечном итоге должно работать на финал, на основную идею книги. И если получилась сюжетная линия, отдельная, которую действительно можно выбросить, и финал от этого не пострадает — значит, это отдельная повесть, по сути.
А.С.: Какая идея в твоей книге?
В.А.: В случае «Царя без царства» это была идея о гражданском противостоянии, гражданской войне и о том, что в обществе могут происходить конфликты, но нужно всегда оставаться человеком и вне зависимости от убеждений человека нужно пытаться сохранить с ним контакт, не отказываться от человека и видеть в нем человека в первую очередь — если только для него войны, царства, короны и так далее не оказываются важнее людей. Люди всегда важнее. Но, если человек не понимает того, что люди всегда важнее — да, наверное, он уже потерян.
А.С.: Т.е. от человека можно отказаться, если…
В.А.: Дело не в том, что от человека можно отказаться. Дело в том, что человек всегда важнее, вне зависимости от его убеждений.
А.С.: Дорогие радиослушатели, мы сейчас прервемся на рекламу. Оставайтесь с нами, у нас в гостях писатель фэнтези Всеволод Алферов.
РЕКЛАМНАЯ ПАУЗА
А.С.: Дорогие радиослушатели, мы прервались на рекламу. Сейчас мы снова в эфире. У нас в гостях, у передачи «Прогулки с писателями» Всеволод Алферов, автор романа «Царь без царства» и маркетолог издательства «Снежный Ком». И я, пользуясь случаем, хочу посмотреть книгу «Царь без царства» — свежеотпечатанная и пахнущая…
В.А.: Не совсем свеже-…
А.С.: По крайней мере, пахнущая свежей полиграфией.
В.А.: Напечатана она была в ноябре.
А.С.: По крайней мере, ей не десять лет. Поэтому это хорошо.
В.А.: Внутренних иллюстраций нет. Хотя обычно «Снежный Ком» издает книги в том числе с внутренними иллюстрациями.
А.С.: Просто… мне вспоминаются всегда разные издания книг советского периода или начала 90-х, когда ты всегда открываешь книжку — и внутри есть какие-то иллюстрации. Да, они черно-белые, но все равно это интересно.
В.А.: Часто есть, да. Но в фэнтезийной серии их нет.
А.С.: Зато тут есть карта мира…
В.А.: Нет, тут план столицы и…
А.С.: План столицы, да. А это…
В.А.: А это карта страны.
А.С.: Карта страны. Ты сам рисовал?
В.А.: Нет, естественно, придумал ее я, а рисовал художник. По моему техническому заданию. И практически во всех книгах — сейчас вышло уже четыре книги в серии «Волшебные миры», сейчас пятая уже отпечатана, но еще не успела добраться до магазинов — вот, практически во всех этих книгах есть карты. Кроме одной. Потому что там автор не заморачивался этим вопросом.
А.С.: Планируется у тебя продолжение?
В.А.: Планируется трилогия. Это — первая книга. Вторая выходит в сентябре, скорее всего. И — третья, к сожалению, даже пока не пишется, а планируется. Именно в том смысле, что я составляю план, продумываю все. В любом случае, перед написанием книги… это же не просто сел и начал писать. Нужно понимать, куда ее вести, к чему ее вести, потому что все в книге в конечном итоге должно работать на основную идею и на финал.
А.С.: Т.е. я так понимаю, твой «политический триллер» — там будет продолжение и про гражданскую войну, про смену власти?
В.А.: Да. Собственно говоря, первая книга заканчивается тем, что начинается война. Все назревающие в обществе противоречия вылились в то, что старое царство распалось, началась война. Течение этой войны будет показано в будущем.
А.С.: А подскажи, как можно купить твою книгу? И где?
В.А.: Нужно сказать, что первый тираж книги практически уже раскуплен, но пока еще она продается. Ее можно купить, например, в московском Доме книги, в сети магазинов «Читай-город», но не могу сказать, во всех ли магазинах «Читай-города»… в любом случае, у «Читай-города» есть интернет-магазин, где ее можно заказать. В сети магазинов «Библио-глобус». Питерский «Буквоед». «Книжный лабиринт». А среди интернет-магазинов крупнейшие — это Лабиринт, на OZON.ru, на ЛитРес электронная версия продается.
А.С.: Т.е. практически везде?
В.А.: Да, везде.
А.С.: Такой вопрос возник. Возвращаясь к издательству — я могу сейчас что-то прислать на самотек?
В.А.: На самом деле издательский план сейчас забит до первого квартала 2019 года. Мы, как я уже говорил, стараемся не гнать поток, а очень внимательно подходить к каждому тексту. Поэтому — нет, сейчас пока издательский план заполнен. Более того, вполне вероятно, что ближе к началу 2019 года этот срок снова немножко подвинется, потому что появятся новые тексты, в том числе с семинара, в том числе тех авторов «Снежного Кома», которые уже давно сотрудничают с издательством и о которых издательство знает, что каждый их текст достоин внимания. Вполне вероятно, срок подвинется — поэтому в любом случае я, наверное, рекомендую воспользоваться не самотеком, а именно семинаром. Потому что самотек — ну, это тот случай, когда, если текст не подходит, мы вынуждены либо отказывать, либо опять же перенаправлять на семинар.
А.С.: А когда проходит семинар?
В.А.: В конце мая, ежегодно. Он стартует вот буквально на этой неделе, которая начинается. С 17-го по 24-е мая. Но тексты, учитывая, что мастера должны их разобрать подробно — тексты принимаются заранее. Тексты можно присылать с середины октября по середину или даже конец января.
А.С.: И семинар проходит только раз в год?
В.А.: Да, раз в год.
А.С.: Да-а… что ж. Т.е. многим, я предполагаю, придется ждать еще…
В.А.: Придется подождать, да. Но, в любом случае, есть еще другие семинары. Хотя они не гарантируют публикации по итогам. Но их тоже придется подождать около года, потому что на любом семинаре все тексты, которые принимаются — их мастера еще должны разобрать.
А.С.: Ты, я так понимаю, был везде, на всех семинарах?
В.А.: Нет, не везде, но с их учредителями я как минимум контактировал. С основателем екатеринбургского семинара… я посылал в свое время, когда я только-только написал первый роман, и я не знал, насколько он вообще интересен и стоит ли его рассылать по издательствам, я его послал, скажем так, на рецензию. Получил рецензию, что да, это достойная вещь.
А.С.: Ты имеешь в виду, семинар, который проводится в Екатеринбурге.
В.А.: В Екатеринбурге, да.
А.С.: Так, а где можно подробнее узнать информацию об этих семинарах? Потому что я пыталась найти что-то… Есть сообщество «Аю-Даг»…
В.А.: Да. Это, собственно говоря, ежегодная конференция фантастики, которая ежегодно проходит уже одиннадцать, что ли, лет. И изначально семинар организовывался при этой конференции. Конференция проходит в октябре в том же месте, а семинар — в мае. Да, вот на сайте — «Созвездие Аю-Даг» называется, можно погуглить — да, там публикуются все объявления. У нас есть еще один промо-сайт под семинар, но адрес в эфире диктовать на слух неудобно. Поэтому проще всего сказать, что, во-первых, можно поискать издательство «Снежный Ком» в соцсетях, просто погуглите, и всегда в соцсетях издательства публикуется вся информация. И, во-вторых, сайт этой конференции фантастов, «Созвездие Аю-Даг». Там тоже публикуется вся информация, объявления об отборе романов, о результатах отбора, все новости, когда будет проходить, расписание и так далее.
Я еще раз напомню, что это семинар не только о фантастике, это семинар общелитературный.
А.С.: Могу я просто взять и приехать на семинар? Т.е. если я ничего не отправляла, но мне интересно послушать?
В.А.: Да, конечно. Безусловно.
А.С.: Участие платное?
В.А.: Участие платное, но плата там чисто символическая, 5000 рублей. Это за неделю участия и 36 часов занятий. В эту плату входит 36 часов занятий, работа мастеров (приглашенных издателей, писателей и редакторов) по разбору всех текстов в течение четырех месяцев, работа всех мастеров, которые приезжают и разбирают текст непосредственно на семинаре, финальный банкет и, собственно говоря, пакет участника: т.е. там книги семинаристов прошлых лет, мы их всегда из тиража откладываем немножко на такие случаи — как показатель успеха семинара — ну и там пакет, естественно, в который входит канцелярия.
—
Фантастика — это низкий жанр, Рэй Брэдбери — это высокий жанр, значит, Рэй Брэдбери — это не фантастика.
—
А.С.: Ясно. Ты едешь туда в этом году?
В.А.: Да.
А.С.: Ты тоже там планируешь представлять свой роман или…
В.А.: Нет, там есть такой момент, что… чтобы семинар не превратился в междусобойчик, когда одни и те же люди постоянно приезжают, чтобы постоянно была новая кровь — нельзя на семинар присылать каждого типа произведений больше двух раз. Т.е. два раза роман, два раза повесть. Дальше приезжай, сколько хочешь, но уже как вольнослушатель. Можно просто поприсутствовать, пообщаться со знакомыми людьми, потому что туда в конечном итоге приезжают и давно публикующиеся писатели, и, получается, что семинар — это возможность пообщаться с единомышленниками, это интересное времяпровождение, с различными там играми древности, полузабытыми, с восхождением в горы, и так далее и тому подобное.
А.С.: Ага, т.е. культурная программа — прилагается.
В.А.: Да, конечно же!
А.С.: Мне уже сейчас захотелось поехать туда… (улыбается) прямо вот взять и уже паковать чемоданы. Ну, может быть, в следующем году все случится. Давай, может быть, вернемся к теме нашей передачи. Я напомню, что мы говорим о фантастике, развлекает ли она или тоже чему-то учит. Вообще можешь назвать сходу книги в жанре фантастики или фэнтези, которые более серьезные и глубокие, чем просто развлечение? Вот я могу от себя назвать, что мне очень нравится Урсула Ле Гуин и ее «Хайнский цикл». Может быть, тебе что-то нравится еще.
В.А.: Я, кстати, тоже собирался ее назвать.
А.С.: Ага, здорово.
В.А.: Если говорить о фантастике — не только фэнтези, но и фантастике — то в первую очередь я назову Рэя Брэдбери. Я буквально вот на днях общался с одним филологом, который постоянно мне доказывал, что фантастика — это неплохо, но это, разумеется, не большая литература. Причем даже филологи, которые немного свысока смотрят на фантастику, они признают, что Рэй Брэдбери — это безусловно большая литература и решают для себя это противоречие очень просто. Фантастика — это низкий жанр, Рэй Брэдбери — это высокий жанр, значит, Рэй Брэдбери — это не фантастика. Поэтому я назову действительно Рэя Брэдбери…
А.С.: Ну… тиражи говорят, что это не низкий жанр.
В.А.: …да, действительно я хотел назвать Урсулу Ле Гуин. И еще я, пожалуй, назову Клиффорда Саймака. Это американский писатель. Славянин по происхождению. Чех. Действительно это даже не 100% — это 200% большая литература. Все его книги пронизаны тонким психологизмом, одиночеством, поднимают действительно важные моральные вопросы. Наверное, человек, который специализируется на научной фантастике, он назовет еще массу имен: это Станислав Лем, Артур Кларк… масса имен! Но я, пожалуй, хотел бы остановиться именно из фантастики на Клиффорде Саймаке — просто потому, что это для меня такая любовь всей жизни.
Если говорить о фэнтези и о более современных авторах (все-таки Саймак умер в 88-м году, Урсула Ле Гуин умерла недавно, в этом году, но ее ключевые произведения были написаны довольно давно) — пожалуй, я назову Джорджа Мартина, автора «Игры престолов». Сторонний, далекий от фантастики и фэнтези читатель знает Мартина по сверхпопулярному сериалу, но я имею в виду именно книги. Чем они меня привлекают? В первую очередь, тоже определенный психологизм автора, его афористичность. То, что он говорит о важном в бытовом. То, что он находит действительно вечные темы. И на самом деле Джордж Мартин пишет о трагедии человека, разных людей, на фоне глобальных потрясений: на фоне гражданской войны, войны в целом, голода — и о том, как на самом деле оставаться человеком.
А.С.: Но это примерно… то же самое, о чем пишешь ты. Правильно я понимаю?
В.А.: Не совсем, но близко. Но да, мне эти темы интересны. Это не значит, что я пытаюсь подражать Мартину — это значит, что мне эти темы просто интересны. И на самом деле там абсолютно разные герои, но все они проходят через определенную трагедию, и трагедия тоже у всех разная. В целом это то, о чем пишет большая литература вообще.
А.С.: Но вот может быть кого-то из российских авторов… ты можешь порекомендовать? В основном мы вот говорим все о зарубежных. Может быть, российских фантастов?
В.А.: На самом деле очень сложно разделить российских и русскоязычных фантастов…
А.С.: Ну… давай говорить о русскоязычных.
В.А.: Да, давай о русскоязычных. Хорошо, мне очень нравится Далия Трускиновская, это автор, который живет в Риге, и она пишет абсолютно разные произведения: опять же, это и фэнтези, и фантастика. Есть социальная фантастика, есть научная фантастика, есть исторические произведения. Далее — Каганов, предположим, мне нравится. Он пишет острые, иногда сатиричные произведения, довольно-таки известный блогер, поднимает очень важные вопросы…. Естественно, я могу называть авторов, которые у всех на слуху, но я хочу сейчас назвать чуть менее известных авторов, которые мне нравятся. Из более темных произведений, пожалуй, назову Андрея Дашкова. Это…
А.С.: Что значит «более темные произведения»?
В.А.: Это значит, что у них в целом есть атмосфера увядания, декаданса и безнадежности.
А.С.: Вот я знаю, что есть классификация там… есть «темное фэнтези», «высокое фэнтези», «низкое фэнтези»…
В.А.: Да, есть такое. (улыбается) Сейчас скажу, чем они отличаются. Считается, что «высокое фэнтези» — это, условно говоря, об эльфах и драконах… То, что я пишу — я для себя называю «реалистичным фэнтези», где фэнтезийных элементов на самом деле исчезающе мало: например, в моем произведении есть магия и есть маги (которые, кстати говоря, живут в гетто). «Реалистичное фэнтези» — это то, которое похоже на «историю другого мира», но там есть некоторые фэнтезийные элементы. Темное фэнтези… изначально предполагалось, что это такое смешение мистики, триллера, ужасов и фэнтези, но это очень узкое понимание. Потому что темное фэнтези — это не то, где власть захватили, я не знаю… вампиры и зомби. Темное фэнтези — это то, где само общество пронизано атмосферой увядания и близкого конца. Где герой понимает, что все в любом случае закончится не очень хорошо — но это не значит, что нужно превратиться в зверя, в любом случае нужно оставаться человеком. «Снежный Ком» собирал сборник темного фэнтези и тогда объяснялся этот жанр через такую аллегорию: это воины, которые знают, что они проиграют битву, но продолжают сражаться.
Вот из темных писателей я назову Андрея Дашкова. Это харьковский автор, который пишет триллеры, мистические или фантастические.
А.С.: Может быть, есть еще фэнтези, основанное на различных культурах… есть славянское фэнтези, есть скандинавское фэнтези…
В.А.: Да, такие есть.
А.С.: И как ты к этому относишься?
В.А.: Положительно! Мне всегда интересно, когда есть нестандартная атмосфера. Потому что, честно говоря, фэнтези стандартное, европейское средневековье, уже поднавязло в зубах и мало кто может там сказать что-то новое. Если взять того же Джорджа Мартина — он, по крайней мере, настолько детально проработал свой мир, что его реально интересно читать. У большинства авторов — в том числе потому, что издательства относятся к фэнтези как к легкой литературе и пытаются гнать поток — эти миры мало проработаны.
Можно, например, говорить о Сапковском, который замечательно проработал мир восточноевропейский. Можно говорить об авторе, который изначально из Перми, сейчас живет в Петрозаводске, это Дмитрий Скирюк. У него дебютный роман буквально через полгода после выхода получил престижные премии. Тоже…
А.С.: Престижные премии именно в области фантастики?
В.А.: Да, в области фантастики. Человек тоже написал фэнтези, которое в восточноевропейском сеттинге. Тоже пронзительная книга о… а вот не буду говорить, о чем! (улыбается)
А.С.: Тебе самому не хотелось бы попробовать что-то еще, кроме жанра фэнтези?
—
Война — это всегда где-то очень далеко, в странах третьего мира, либо очень давно. А у нас, в цивилизованном мире, это произойти не может.
—
В.А.: Я и пробую.
А.С.: Твои другие книги — они будут про что-то другое?
В.А.: Я и сейчас пишу, и есть мои публикации в жанрах не только фэнтези, но и социальной фантастики, и иногда я пишу — редко, но тем не менее — реалистичную прозу.
А.С.: А где тебя можно почитать? Ну, бесплатно… может быть, в сети где-то выложены рассказы…
В.А.: Смотри. Ну, во-первых, это мой собственный сайт, где есть отрывки моих произведений — и те, которые еще не изданы и в ближайших планах публикации их нет. Вот когда они появятся в планах — тогда уберу их с сайта. Пока они доступны в открытом доступе. Также там есть рассказы, которые я написал после двадцати восьми лет, но до первых публикаций. Соответственно, они тоже доступны и всегда будут в открытом доступе.
А.С.: Над чем ты сейчас работаешь?
В.А.: Сейчас — над третьим романом трилогии. Потому что я все последнее время писал повести, рассказы в жанре фантастики, реалистичной прозы — но сейчас пора уже вернуться и закончить трилогию.
А.С.: Вторая часть написана уже…
В.А.: Да. Да.
А.С.: …и тоже уже готовится к публикации?
В.А.: Да, в сентябре.
А.С.: Вот еще хотелось бы привести какую цитату… На этот раз цитата из статьи в «Аргументах и фактах», автор — Константин Кудряшов. «Одним из истинно писательских качеств принято считать глубокое знание жизни. Спорить с этим, в общем, бессмысленно. Если писатель не попадает в крайние, экстремальные ситуации, то в глубоком знании ему полагается отказать. Самыми же экстремальными считаются война и тюрьма». Вот мне запало в память, что на твоем сайте написано следующее: «Вживую видел войну».
В.А.: Да, было дело.
А.С.: Это так?
В.А.: Да, действительно так было, потому что я изначально из Донецка. Да, немножко посидел в бомбоубежище. Во время обстрела сидел в коридоре своей квартиры — так надо, потому что между внешней стороной дома и тобой должно быть как можно больше внутренних стен, несущих, потому что если попадет снаряд… чтобы тебя как можно больше отделяло… Думал, честно говоря, о полной ерунде. Первая мысль была — это трещат ветки за окном или трещат стеклопакеты? Причем, я не подумал, что стекло, скорее всего, сразу вылетит… дальше даже не буду рассказывать, какую ерунду я думал.
Ну… что сказать? Действительно, войну видел. Война — на что это похоже…
А.С.: Это неожиданно началось все?
В.А.: Ммм… достаточно, хотя за месяц, за два — можно было понять, что к этому все идет. Ну, я так скажу. Мы все в современном цивилизованном мире в общем-то довольно травоядные люди. Большая часть, по крайней мере. Мы офисные работники, ученые, продавцы… И нам кажется, что война — это всегда где-то очень далеко, в странах третьего мира, либо очень давно. А у нас, в цивилизованном мире, это произойти не может. На самом деле может, как оказалось.
Война приносит ощущение полного бессилия. Потому что ты не можешь строить никаких планов на будущее. Ты не знаешь, что с тобой произойдет завтра или даже сегодня, что произойдет с твоими близкими. Или, может, ты потеряешь дом: останешься жив, но без крова. Поэтому война действительно дает ощущение бессилия, опускаются руки. Зачем работать, зачем писать, зачем вообще чем-то заниматься? Я знаю, что многие люди находили успокоение в алкоголе, потому что… ну, потому что ты просто пытаешься жить только сегодняшним днем.
Я могу сказать, что переехал из Донецка в Москву зимой 2017 года, т.е. уже значительно после всех этих событий…
А.С.: Т.е. ты не увидел перспективы?
В.А.: Да нет, я переехал по абсолютно не связанным с войной обстоятельствам. Достаточно будет сказать… несмотря на то, что я рассказывал, что будущего нет — нет, зимой 2017 года, за десять дней до переезда я все еще проводил ремонт в своей квартире, за свои кровно заработанные деньги, и собирался там жить дальше. Нет, там были абсолютно другие обстоятельства, не связанные с войной. Но да, разумеется, война наложила определенный отпечаток на мое творчество. Потому что я, по сути, и пишу об этом: о власти, об ответственности, гражданском противостоянии, о ксенофобии, патриотизме, границах патриотизма.
А.С.: Да, это такие очень глубокие темы. Даже не знаю, насколько уместно тебя расспрашивать более подробно об этом. Я имею в виду, о твоем опыте проживания войны и наблюдения за ней. Насколько я понимаю, там был некий пик, и он уже спал на нет?
В.А.: Не совсем на нет, разумеется. Он на нет не спал! Но, тем не менее, жить можно.
А.С.: Можно жить вполне мирной жизнью?
В.А.: Да. Вероятность погибнуть выше, чем в любом другом месте, не связанном с войной — но она не настолько велика, чтобы… Скажем так. Если для стандартного человека, условно говоря, вероятность завтра погибнуть исчисляется в сотых долях процента.
А.С.: Ты имеешь в виду, погибнуть от военных действий?
В.А.: Нет, просто погибнуть… То в нашем случае эта вероятность один процент или два процента. Такое может быть. Но все равно вероятность невелика.
А.С.: Донецк, как мы знаем, не опустел…
В.А.: Да, не опустел. Там население сейчас, конечно, меньше, чем было раньше. В 2013 году Донецк плюс субурбия… это был примерно миллион триста тысяч человек. Сейчас, наверное, чуть меньше миллиона. Т.е. в любом случае это крупный город, со стеклянными небоскребами, велодорожками, красивыми зелеными парками, бесплатным вайфаем на скамейках и все такое прочее.
А.С.: Но ты, я так понимаю, решил переехать в связи…
В.А.: Не хочу называть причину, но она абсолютно никак не связана с войной.
А.С.: Хорошо. Давай вернемся… Я смотрю, подходит конец нашего эфира. Да, давай проведем блиц-опрос. Такие короткие вопросы — короткие ответы.
В.А.: Давай.
А.С.: Толстой или Достоевский?
В.А.: Достоевский. Ближе к современной психологии.
А.С.: Ага. Сапковский или Желязны?
В.А.: Желязны. Он мне безумно нравится.
А.С.: Самый запоминающийся мир фэнтези, помимо твоего?
В.А.: Наверное, «Игра престолов».
А.С.: И какую книгу из уже написанных другими авторами ты бы сам хотел написать?
В.А.: Никогда в таком ключе не думал. Всегда писал то, что сам хотел прочесть, а другие… замечательно, что другие написали.
А.С.: Все, спасибо тебе большое за такой интересный разговор. Я думаю, что наши слушатели смогли вынести очень многое и особенно про литературный семинар. Это здорово, ново, интересно. С вами была передача «Прогулки с писателями» и я, ее ведущая, Анна Сахновская, основатель журнала для писателей MuZa. И наш гость — писатель Всеволод Алферов. Все, друзья, до скорых встреч. Еще услышимся!